HelgaPetson
09:10
Дневник
Не могла не написать фантазию на тему Филлипа
Настойчивый звонок в дверь оторвал полковника Джона Роджерса от тяжелых мыслей.
Лейтенант в синей форме ВВС с букетиком таких же синих цветов приложил руку к козырьку, и его счастливая улыбка угасала, сменяясь тревожным вопросом.
- Сэр! Могу я видеть Анну?
Вечернее солнце играло пылинками, золотилось в стаканах с виски…
- Она была мне как дочь… Теперь у меня никого не осталось… война забрала всех… В ту злополучную пятницу она могла бы спастись во время налета, но она бросилась помогать женщине…
Я предложил ей перевод из Лондона в Блетчли, она отказалась… Она ждала вас, Филипп… Нет-нет, сынок, ты не виноват, это война… Если бы она уехала, вы бы никогда больше не встретились, по крайней мере, до конца войны.
- Вот возьми, - полковник протянул Филиппу блокнот. – Извини, я прочитал последнюю страницу. Только не храни его, тебе надо жить дальше…
«15 марта. Иногда эти бесконечные цифры сводят с ума. Шифры – сложные и не очень, донесения и радиопереговоры. Сегодня в дешифровке натолкнулась на знакомое имя – обер-лейтенант Генрих Кригер. Это имя уже встречалось ранее и стало понятно, что командование Вермахта так сильно не может беспокоить судьба какого-то обер-лейтенанта. Сопоставили данные, пришли к выводу, что за этим именем кроется целое войсковое подразделение. Мисс Смит доложила начальству и мне дали 2 дня выходных.»
«16 марта. Я не знаю, верю ли я в судьбу… И возможно ли счастье, когда вокруг война…
Дядюшка Джон пригласил на вечеринку в министерстве. Не люблю подобные мероприятия, но что-то заставило меня пойти. Было скучно, и я уже собиралась потихоньку улизнуть. И тут вдруг случилось… Наверное, это невозможно глупо и не может быть правдой…
Я пыталась отвязаться от назойливого собеседника, который говорил о патриотическом долге и героизме, и намечала себе путь бегства. Попросила его принести вина – в надежде, что он не вернется на веранду.
- Вы хотите сбежать? – вопрос был задан таким глубоким и красивым голосом, что захотелось уйти с его обладателем на край света. – Если вы не против, мы можем сбежать вместе.
Конечно, здравомыслящие леди так не должны поступать, но мы быстро спустились по ступенькам в парк подальше от этого бестолкового сборища.
Мы познакомились. Он летчик, Филипп Дюррант. И у него невероятно красивые синие глаза. Мне пришлось сказать ему, что я работаю в секретариате министерства, ведь нельзя разглашать тайну. Мы шли пешком до моего дома. И, кажется, у меня завтра свидание…»
«17 18 марта.
При свете дня мы смогли лучше рассмотреть друг друга. Очень хотелось, чтобы то, что увидел он, его не разочаровало. А я… наверное, должна сказать себе правду, я влюбилась как школьница. И не потому, что он красив и синяя форма чертовски ему к лицу, мне почему-то кажется, что мы знали друг друга всю жизнь. Он мало рассказывает о войне, слишком тяжело говорить об утратах. Но боевой летчик не может не быть героем. Боже, как хочется, чтобы война оказалась просто дурным сном… Вечером он уехал в свою часть. Завтра – на 2 недели на задание. Я буду ждать. Теперь мне есть за кого молиться.»
«20 марта. Я думаю о нем каждую секунду. Наверное, это мешает работе. Девочки пристают с расспросами, а я не могу выдать свою тайну. Что такое 2 дня, даже меньше? Скажут, ненормальная, начнут отговаривать.»
«22 марта. Жаль, что у меня нет его фото, хотя я и так помню каждую черточку его лица. Когда он смеется, возле глаз появляются такие лучики, почти незаметный шрам на переносице, и глаза – они смотрят прямо в душу. Почему, ну почему я не сказала ему на вокзале, как много он для меня значит? »
«29 марта. Я проснулась с чувством надвигающейся беды. Весь день гнала от себя эти мысли. Но беда все-таки случилась. В дешифровке радиопереговоров из Франции было сообщение о 2 сбитых наших самолетах. Из его эскадрильи. Я вышла из комнаты и потеряла сознание. Мисс Смит отпустила меня домой. Я не могла идти по улицам, зная, что его, возможно, нет. Дядя по своим каналам сделал запрос. Подтверждена гибель одного экипажа, о втором ничего не известно. Дядя сказал, что в том районе действуют отряды Сопротивления и остается надежда. Только она и остается.»
«2 апреля. Дядя предложил перевод в Блетчли-парк. Там серьезное шифровальное подразделение. Но я не могу уехать из Лондона, не получив известий. Филипп, ну пожалуйста, вернись!»
«15 апреля. Вчера был самый счастливый день моей жизни, дядя сказал, что Филипп жив и через несколько дней его переправят в Британию. Скорее всего, в Лондон он не попадет, но это не имеет никакого значения. Вечером я напишу ему письмо. Вряд ли это будет очень длинное письмо, скорее всего, это будут три слова «Я тебя люблю!».
Убегаю. Опаздываю.»
Настойчивый звонок в дверь оторвал полковника Джона Роджерса от тяжелых мыслей.
Лейтенант в синей форме ВВС с букетиком таких же синих цветов приложил руку к козырьку, и его счастливая улыбка угасала, сменяясь тревожным вопросом.
- Сэр! Могу я видеть Анну?
Вечернее солнце играло пылинками, золотилось в стаканах с виски…
- Она была мне как дочь… Теперь у меня никого не осталось… война забрала всех… В ту злополучную пятницу она могла бы спастись во время налета, но она бросилась помогать женщине…
Я предложил ей перевод из Лондона в Блетчли, она отказалась… Она ждала вас, Филипп… Нет-нет, сынок, ты не виноват, это война… Если бы она уехала, вы бы никогда больше не встретились, по крайней мере, до конца войны.
- Вот возьми, - полковник протянул Филиппу блокнот. – Извини, я прочитал последнюю страницу. Только не храни его, тебе надо жить дальше…
«15 марта. Иногда эти бесконечные цифры сводят с ума. Шифры – сложные и не очень, донесения и радиопереговоры. Сегодня в дешифровке натолкнулась на знакомое имя – обер-лейтенант Генрих Кригер. Это имя уже встречалось ранее и стало понятно, что командование Вермахта так сильно не может беспокоить судьба какого-то обер-лейтенанта. Сопоставили данные, пришли к выводу, что за этим именем кроется целое войсковое подразделение. Мисс Смит доложила начальству и мне дали 2 дня выходных.»
«16 марта. Я не знаю, верю ли я в судьбу… И возможно ли счастье, когда вокруг война…
Дядюшка Джон пригласил на вечеринку в министерстве. Не люблю подобные мероприятия, но что-то заставило меня пойти. Было скучно, и я уже собиралась потихоньку улизнуть. И тут вдруг случилось… Наверное, это невозможно глупо и не может быть правдой…
Я пыталась отвязаться от назойливого собеседника, который говорил о патриотическом долге и героизме, и намечала себе путь бегства. Попросила его принести вина – в надежде, что он не вернется на веранду.
- Вы хотите сбежать? – вопрос был задан таким глубоким и красивым голосом, что захотелось уйти с его обладателем на край света. – Если вы не против, мы можем сбежать вместе.
Конечно, здравомыслящие леди так не должны поступать, но мы быстро спустились по ступенькам в парк подальше от этого бестолкового сборища.
Мы познакомились. Он летчик, Филипп Дюррант. И у него невероятно красивые синие глаза. Мне пришлось сказать ему, что я работаю в секретариате министерства, ведь нельзя разглашать тайну. Мы шли пешком до моего дома. И, кажется, у меня завтра свидание…»
«
При свете дня мы смогли лучше рассмотреть друг друга. Очень хотелось, чтобы то, что увидел он, его не разочаровало. А я… наверное, должна сказать себе правду, я влюбилась как школьница. И не потому, что он красив и синяя форма чертовски ему к лицу, мне почему-то кажется, что мы знали друг друга всю жизнь. Он мало рассказывает о войне, слишком тяжело говорить об утратах. Но боевой летчик не может не быть героем. Боже, как хочется, чтобы война оказалась просто дурным сном… Вечером он уехал в свою часть. Завтра – на 2 недели на задание. Я буду ждать. Теперь мне есть за кого молиться.»
«20 марта. Я думаю о нем каждую секунду. Наверное, это мешает работе. Девочки пристают с расспросами, а я не могу выдать свою тайну. Что такое 2 дня, даже меньше? Скажут, ненормальная, начнут отговаривать.»
«22 марта. Жаль, что у меня нет его фото, хотя я и так помню каждую черточку его лица. Когда он смеется, возле глаз появляются такие лучики, почти незаметный шрам на переносице, и глаза – они смотрят прямо в душу. Почему, ну почему я не сказала ему на вокзале, как много он для меня значит? »
«29 марта. Я проснулась с чувством надвигающейся беды. Весь день гнала от себя эти мысли. Но беда все-таки случилась. В дешифровке радиопереговоров из Франции было сообщение о 2 сбитых наших самолетах. Из его эскадрильи. Я вышла из комнаты и потеряла сознание. Мисс Смит отпустила меня домой. Я не могла идти по улицам, зная, что его, возможно, нет. Дядя по своим каналам сделал запрос. Подтверждена гибель одного экипажа, о втором ничего не известно. Дядя сказал, что в том районе действуют отряды Сопротивления и остается надежда. Только она и остается.»
«2 апреля. Дядя предложил перевод в Блетчли-парк. Там серьезное шифровальное подразделение. Но я не могу уехать из Лондона, не получив известий. Филипп, ну пожалуйста, вернись!»
«15 апреля. Вчера был самый счастливый день моей жизни, дядя сказал, что Филипп жив и через несколько дней его переправят в Британию. Скорее всего, в Лондон он не попадет, но это не имеет никакого значения. Вечером я напишу ему письмо. Вряд ли это будет очень длинное письмо, скорее всего, это будут три слова «Я тебя люблю!».
Убегаю. Опаздываю.»
23.05.2021 в 14:27
26.05.2021 в 20:26
Получилось замечательно!
ПС: почему-то я вижу некоторые твои прошлые посты буквально впервые... То ли просто мимо глаз прошли, то ли лента глючит.